Дэнель вошёл в дом и закрыл за собой дверь. В коридоре стоял чемодан, на кухне горел свет. С работы они обычно возвращались вместе, так непривычно, когда тебя ждут. Юноша снял плащ и положил перчатки и футляр с линзами на тумбочку. Ему удалось закончить с разбором бумаг за час до конца рабочего дня, и Хильдеберг отпустил его домой. Дэнель зашёл на кухню. Харальд сидел за столом и задумчиво смотрел в кружку с остатками чая. Юноша подошёл и положил руки ему на плечи. Трудно было начать разговор, зная, что он может быть последним. Губы юноши коснулись волос мужчины, руки обвили шею. Не молчи, мне нужно услышать твой голос. Харальд поднял руку, коснулся запястья Дэнеля, сжал. Я знаю, не хочу оставлять тебя.
– Нэль, прости, я не смогу завтра встретить тебя после экзамена, – голос Харальда прозвучал глухо, как будто их уже что-то разделяло.
– Знаю, ничего, – Дэнель попробовал улыбнуться, – я обязательно сдам. И всё расскажу тебе, когда вернёшься.
Не раньше. Поэтому возвращайся. Харальд встал и повернулся к Дэнелю. Минуты тяжёлыми каплями стекали по краям кружки с недопитым чаем. Мужчина стоял и смотрел в глаза юноши, бесконечно-зелёные, затягивающие, странные. Не было причины что-либо говорить, только стекающая по стенам тишина. Короткий, обжигающий поцелуй. Кто первым сделал шаг навстречу? В зелёных глазах разгорается тщательно скрываемое пламя, огонь, способный разрушить, смести всё на своём пути. Мужчина протягивает руку, пальцы сплетаются в замок. Здесь? Шаг назад, вместе. Юноша касается губами губ, едва ощутимо – ключицы. Ещё один шаг. Спина упирается в косяк двери. Остановись, немного. Воздух увяз в тишине и растворился в шелесте ткани. Пальцы сплетаются, расстёгивая пуговицы, расходятся. Юноша сжал зубы, сдерживая стон. Тишина плотным коконом скрывала недопустимое. Разрушишь – и всё исчезнет. Ещё шаг и короткий поцелуй. Время замерло на миг и понеслось куда-то, комкая минуты. Вдох. Дверь распахнулась от толчка. Они едва не упали. Выдох. Ещё шаг. Тело опускается на простыни. Молчи. Пальцы вплетаются в волосы, требовательно и жадно притягивают к себе. Я не хочу отпускать, не хочу без тебя. Юноша выгибается, прижимаясь, требуя. Я всегда с тобой. Мужчина жадно целует, прикусывает кожу на плече, слизывает кровь. Два дыхания слились в одно. Я хочу остаться здесь, с тобой, одним целым. Навсегда. Я не брошу. Всегда. Вместе. Прошу тебя. Пальцы впиваются в кожу. Как горячо. Внутри поднимается огонь. Гореть. С тобой. Вместе. Быстрее. Не отпускай. Не разжимай. Нэль. Харальд. Нэль.
Харальд улыбнулся и посмотрел на лежащего рядом Дэнеля. Мальчик, мой мальчик. Он провёл ладонью по волосам, коснулся щеки. Дэнель зажмурился от удовольствия, перехватил ладонь Харальда и прижал к губам.
– Не попади в неприятности, пока меня не будет. Я хочу быть абсолютно уверен, что дома всё хорошо. – Харальд провёл пальцами по губам юноши и коротко поцеловал.
– Всё будет хорошо, не бойся за меня, тогда и я не буде бояться, – прошептал Дэнель в губы Харальда, – чтобы ни случилось, я справлюсь.
– Договорились, – Харальд вздохнул и встал с постели. Им пора было собираться и ехать на вокзал. За окном уже темнело, на подоконник падали липкие серые снежинки.
Свет вокзальных фонарей с трудом пробивался сквозь густой туман. Камни площадки были скользкими от снега. Харальд обошёл небольшую мутно-розоватую лужу и остановился рядом с электронным табло. Дэнель перехватил тяжёлый чемодан левой рукой и тоже посмотрел на него. До отправки поезда оставалось ещё пятнадцать минут. Огромные чёрные бронированные вагоны уже стояли у перрона, тихо гудели электромагниты, удерживающие поезд над рельсами. Харальд достал билет и проверил номер вагона – почти в середине состава. Толстая дверь с лязгом отъехала в сторону, пропуская в отдельное купе двух военных. Ещё чуть больше десяти минут. Харальд задёрнул шторки и опустил непрозрачный щит на окно. Поезд был армейским, значит, бронированная защита должна быть и на окнах. Им не надо было ничего говорить друг другу, поэтому Харальд просто стоял и смотрел в непривычно голубые глаза Дэнеля. Юноша первым протянул руку, вплёл пальцы в волосы, притянул, поцеловал. Харальд ответил жадно, грубо, задыхаясь от безумного желания не разрывать объятий. Никогда. Гудок резко ударил по ушам. Дэнель сделал шаг назад, сжал пальцы Харальда и отпустил. Взгляд, бесконечно долгий, как обещание, как клятва. Я вернусь, обещаю. Я дождусь тебя, клянусь.
Юноша вышел из поезда и нашёл глазами окно. Щит убран, шторы раздёрнуты. Зачем говорить что-то, когда уже сказано всё, а хочется сказать ещё больше? Дэнель вскинул руку, по-военному отдавая честь. Единственное прощание, которое они могли себе позволить на людях. Ещё один резкий гудок, и поезд тронулся, набирая скорость. Дэнель стоял на платформе, пока он не пропал из виду. Снег падал серыми хлопьями на волосы и плечи юноши, стекал маслянистой жидкостью по плащу.
Дэнель забрался с ногами в кресло и закутался в плед. Ему совсем не хотелось ложиться в постель одному. Харальд был рядом всегда, всю его жизнь, ведь она началась, когда они встретились. Что было до этого, его не волновало. Что-то важное, что-то опасное. Дэнель мотнул головой, прогоняя ненужные мысли. В квартире было тихо. Никогда ещё здесь не было так тихо. Юноша взял в руки кружку с горячим чаем. Он раньше не мог быть с ним, когда он работал, не мог защищать и прикрывать, так почему же сейчас так неспокойно? Всё как и прежде, так что изменилось? Я сам. Дэнель вздохнул и посмотрел на лежащую рядом на столике книгу. Всё равно не смогу сосредоточиться. Я не хочу оставаться один. Снова.
Адам отодвинул крышку люка и протянул руку своему наставнику и отцу. Пророк ухватился за его ладонь. Всё-таки ему удалось создать почти идеальные образцы. В городе шёл снег, липкий и влажный, как мысли его обитателей. Пророк накинул капюшон.
– Как продвигается твоя работа, Адам? – голос седоволосого мужчины был глубоким и властным. Адам склонился в полупоклоне.
– Всё идёт так, как ты планировал, отец. Мои братья и сёстры отлично справляются. – В голосе молодого мужчины слышалось торжество. Ему удалось сделать то, что ему приказал отец. – Дела на юге тоже идут, как было запланировано. Как бы ни старалась Башня, солдаты скоро поймут, что происходит.
– Отлично, мой мальчик, – Пророк осмотрелся, – нам сюда. Как же давно я здесь не был!
– Куда мы идём, Учитель? – Адам окинул взглядом полуразрушенные здания, кучи мусора. Окраины, когда-то здесь были дома людей, работавших на заводах. Пустые, облезлые громадины заброшенных цехов и складов возвышались над невысокими, чаще всего одноэтажными постройками. В застоявшемся воздухе отчётливо чувствовался запах речки, протекавшей неподалёку – химикаты, помои и гниющая падаль. Один из самых неприятных и опасных районов города.
– К одной моей старой знакомой, Адам, – Пророк уверенно свернул в переулок между двумя огромными зданиями с выбитыми стёклами и начал спускаться к мутной зеленовато-серой речке, по поверхности которой расплывались тошнотворно-ржавые пятна. Адам закрыл нос и рот шарфом. От воды шёл такой запах, что невозможно было дышать. Отец научил их полностью контролировать своё тело, даже то, что обычно происходит под действием рефлексов: дыхание, сердцебиение, сокращение мышц. Сейчас Адаму приходилось расслаблять пищевод и гортань, чтобы его не стошнило. Пророк остановился у полуразрушенного дома, стоящего на самом берегу.
– Адам, видишь то серое здание? Жди меня внутри на первом этаже, я скоро приду, – седоволосый мужчина указал на двухэтажное складское здание.
– Но, Учитель… – Адам замялся, – я не могу оставить тебя в таком месте одного. Это опасно!
– Ты считаешь, я слишком стар и слаб, чтобы защитить себя от идиотов, которые осмелятся мне угрожать? – в голосе Пророка чувствовалась угроза.
– Прости, Учитель, – Адам склонил голову, – я немедленно отправлюсь в то серое здание, и буду ждать тебя там.
– Ну же, мой мальчик, – Пророк улыбнулся тепло, по-отечески, – я вовсе не хотел тебя пугать.
Адам робко улыбнулся и направился к складу. Ему было неуютно здесь. Поверхность всё ещё несколько нервировала его. К тому же он так и не сказал Учителю, что одна из сестёр хочет вернуть заблудшего брата. Хотя он, скорее всего, об этом знает, он ведь так мудр.
Пророк прошёл по узкому коридору, лишь мельком глянул на младенца, орущего на руках неопрятной молодой женщины, сидевшей около одной из дверей. Маленький выродок, мусор. Он подошёл к облезлой двери в конце коридора и толкнул её.
Пророк осторожно переступил порог – маленькая убогая комнатка, голые стены, голый бетонный пол. Она сидела у окна и что-то шила, напевая себе под нос колыбельную. Пророк вздрогнул, он слишком хорошо знал эти слова:
